— Вам давно это известно? Почему мне ничего не сообщили?

— Этот человек — уголовник со стажем, — вмешался Жерар. — Шеф Тэйлор принял его рассказ за попытку получить вашу награду или, вероятно, смягчение приговора. И он просил не тревожить вас этой историей, пока у нас не появятся доказательства.

— Хотя, — сказал Дункан, — его долго допрашивали, и он клянется, что сказал правду. Если это так… — Он проглотил комок, подступавший к горлу. — Если это так, Савич, возможно, связан с исчезновением вашей жены.

— Этот заключенный… как его зовут? — воскликнул судья, оживившись.

— Горди Балью.

— Если он связан с Савичем, он может знать больше, чем рассказывает. Он может знать, где Элиза.

Наблюдать за этим воодушевлением было еще тяжелее, чем за предшествовавшим ему горем. Если жена отыщется, ей предъявят обвинение в убийстве Наполи. Кажется, судья про это забыл. Или ему было все равно, главное — увидеть ее живой.

Жерар попытался поддержать его оживление.

— Кто уж сумеет добыть из Горди информацию, так это Дункан. Можете прийти полюбоваться, как он будет его допрашивать.

— Не будет, — подойдя ко всем, сказала Диди, но смотрела при этом на Дункана. — Примерно час назад Горди Балью вскрыл себе сонную артерию зубцами пластиковой вилки. Он мертв.

Сообщение Диди всех словно придавило. Уорли вернулся к своему столу и принялся рыться в ящиках в поисках сигареты, спрятанной на случай отчаянной необходимости.

Жерар сел на край стола и бессмысленно уставился в пол.

Судья, казалось, не понял значения самоубийства Горди.

— Но у вас остался Савич. Почему бы не пойти и не спросить его обо всем прямо?

Дункану показалось, что он сейчас задохнется в этой комнате. Сначала фотографии, на которых Элиза вместе с Савичем. Затем мучительная догадка, что его соблазнение было подстроено Савичем. А теперь смерть Горди Балью.

И хотя ему хотелось долго материться по поводу каждого из этих открытий, каким-то образом он сумел действовать спокойно и непредубежденно, как и полагалось. Но замечание судьи привело его в ярость.

— Почему бы нам не спросить его обо всем прямо? А вы думаете, мы не спрашивали? — закричал он срывающимся от душившего его гнева голосом. — Горди Балью мертв.

Значит, встречи Савича с вашей женой все равно что не было. Ее удалили. Вот так. — Он хлопнул в ладоши, словно убивая комара. — И с чего это теперь вы вдруг хотите засадить Савича? Вы его отпустили! Если бы не вы с вашим проклятым незачтенным судом, он бы уже сидел за решеткой, а не убивал людей. Не калечил судьбы.

— Дункан, — Жерар произнес это мягко, но тем сильнее оно подействовало.

Каждая клеточка организма Дункана клокотала от ярости. Ему хотелось бить, крушить, но вместо этого он стиснул зубы, чтобы не сказать чего-нибудь еще.

Диди откашлялась и дипломатично пояснила:

— Савич отрицал любую встречу с вашей женой, судья. И теперь нового свидетеля нам вряд ли удастся найти.

Судья шумно выдохнул и тяжело опустился на ближайший стул.

— Фотографии многое объясняют. Элиза вела двойную жизнь, которая и привела ее к убийству Наполи. Затем она прыгнула с моста. — Он по очереди посмотрел всем в глаза, словно надеялся, что кто-то оспорит его мысль. Все молчали. — Все то время, пока мы ее искали, надеялись увидеть ее живой, она была мертва, верно? — Голос изменил ему, судья всхлипнул. — Мне кажется, все кончено.

— Нет, — сказал Дункан. — Тело еще не нашли.

Он выбежал из «Казарм», сел в машину и погнал. И лишь проехав половину пути, он сообразил, куда едет. В отделе он думал только о том, чтобы поскорее оказаться как можно дальше оттуда. Иначе он не ручался за себя и свои слова.

Между тем подсознание, видимо, уже решило, что смерть Горди Балью не пройдет незамеченной. Он был новой жертвой Савича, это ясно, как если бы Савич своими руками воткнул ему в горло эту вилку.

Каким-то образом Савичу удалось добраться до Горди и внушить, что подобное самоубийство — гораздо лучший способ свести счеты с жизнью, чем мучительная смерть, приготовленная для него Савичем.

Его не спасли даже тюремные запоры. У Савича везде были свои люди, в любой отрасли бизнеса, в любом отделе местного правления, во всех органах правопорядка. У него были длинные и очень сильные руки. Для него передать Горди Балью в тюрьму сообщение было парой пустяков.

Но на этот раз Дункан не позволит ему так легко отделаться.

Нарушив все ограничения скорости, Дункан примчался к тюрьме в два раза быстрее, чем обычно. Поставил машину на стоянку, вышел и заторопился ко входу. Он хотел устроить хорошую взбучку охране, чья невнимательность позволила Горди совершить самоубийство. Кому-то из них Савич приплачивал, хорошо, если не обоим сразу.

Размышляя об этом, он заметил Савича. Тот неторопливо шел по коридору к выходу.

Дункан первым оказался у дверей, рванул их и, войдя в здание, загородил Савичу путь. Савич удивился неожиданному появлению Дункана, но мгновенно овладел собой. Губы его растянула приятная улыбка.

— А, детектив, здравствуйте. Какая приятная встреча, и в таком месте.

Дункан сжал кулаки.

— Пришел проверить, жив Горди Балью или умер?

— А, вы тоже слышали про бедного Горди. Жизнь была к нему неласкова, и кончил он, откровенно говоря, плохо. Я пришел забрать его тело, чтобы достойно похоронить.

— Вранье собачье. Ты пришел проверить, сделал ли он то, что ты ему приказал.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — склонив напомаженную голову, он критически оглядел Дункана. — Вы весь красный. Неужели вы так близко к сердцу принимаете смерть Горди? Я и не знал, что вы с ним друзья.

— Пришел намочить руки в его крови.

— Что за возмутительное предположение.

— Тебе надо было убедиться, что Горди больше ни слова сказать не сможет, что он не опасен. Газетным новостям о самоубийстве ты не поверил, вот и пришел убедиться сам, подошла ли пластиковая вилка для такого дела.

Савич поморщился.

— Детектив Хэтчер, вы просто превзошли себя. Более абсурдного предположения я от вас еще не слышал. Я пришел сюда, чтобы позаботиться о своем бывшем служащем. Больше ничего. А сейчас прошу меня извинить…

Он попытался обойти Дункана, но тот схватил его за руку выше локтя, впечатал Савича в стену и прижал. Приблизив к нему свое лицо, Дункан спросил:

— Это ты подослал ее ко мне?

— Девчонку, которую ты подцепил в баре на Ривер-стрит? Отлично знает свое дело, правда?

Дункан придавил горло Савича локтем и прорычал:

— Элизу!

— А, женушку судьи. — Локоть Дункана давил Савичу на горло, его лицо потемнело от нехватки воздуха, но он по-прежнему улыбался. — Так я был прав. Она интересует тебя не только как подозреваемая.

— Эй вы, парни?

Краем глаза Дункан заметил приближавшихся к ним двух охранников. Вид у тех был настороженный. Он сказал:

— Детектив Хэтчер, полиция Саванны, отдел убийств.

— А, детектив, мы в курсе, кто вы такой. Может, помощь нужна?

— Нет. Проваливайте. — Он надавил на горло Савича сильнее и еще понизил голос, чтобы слышать его мог только Савич: — Ты подослал ко мне Элизу?

— Что за бредовая идея? Сомневаешься в своей сексуальной привлекательности?

Охранники подошли ближе. Один расстегнул кожаную кобуру на бедре и положил руку на рукоятку пистолета.

— Детектив Хэтчер, — сказал он, — если вам нужна помощь…

— Вы хотите арестовать его? — спросил другой охранник. — Если да, то…

— Я сказал, проваливайте! — крикнул Дункан.

Из-за того, что горло у него было наполовину придавлено, смех Савича походил на клекот.

— Ты жалкий неудачник. Слабак. Ничего не можешь из того, что хочешь. А теперь еще и влюблен. В привидение. — И прибавил еле слышно: — Не раскисай, детектив. Может, Наполи ее быстро убил.

Кулак Дункана тяжело впечатался в скулу Савича, словно копер в сваю. Дункан увидел, как кулак рассек скулу, как потекла кровь и лицо Савича исказилось от боли. Но его радость была недолгой. Бросившиеся вперед охранники, теперь их было уже четверо, оттащили его от Савича. Тот хладнокровно вытащил из кармана платок и промокал им кровь.